дигрей-вульф на бис

[Северный Аконит]

На заявку  Venerina IV, которая хотела Питер/Лави, где Лави ведьмак. На ведьмака у меня не хватило ума, так что получилось... то, что получилось

Это в продолжение того дикого бредогенератора про героев Дигрея в мире Тинвульфа. Я предупредила, да.


Когда на Лави нападала скука, он забирался в дедовские закрома и тырил там веселые грибочки. Грибочки были маленькие и просто жуть, какие невзрачные, но приходы от них Лави ловил что надо.
Он шел в лесную чащу, на заветную полянку среди высоких, почти черных елей, он разводил небольшой костерок, чтобы не задубеть в душной влажности ельника ночью, он набирал воды из заболоченного ручья по пути туда, загонялся дедовской заначкой и рисовал на теле ассиметричные символы соком волчьих ягод. Ему хотелось кружиться вокруг огня, ему хотелось разговаривать на незнакомом языке и петь песню, состоящую из одних горловых звуков. Одну бесконечную песню для одного единственного слушателя.
Когда его танец вздымал ворох рыжих искр из пламени, он видел, как танцуют и разгораются все ярче красные знаки вокруг. Они были на стволах деревьев, они висели над костром, они растекались неровными ручьями от его ног куда-то в траву, они угадывались в темном небе – всюду, куда падал взгляд, были они. Тогда Лави поворачивался спиной к огню и не мигая смотрел в лесную темень. Его одинокий слушатель, его одинокий товарищ по странным галлюцинациям, приходил неслышно и всегда по-чеширски. Сначала появлялись два горящих желтых огонька его глаз, затем выплывал белый оскал зубов, а потом он весь вытекал из тьмы и обрисовывался рыжими контурами отсветов. Знаки меркли, отступали, давали ему дорогу, а Лави сидел, не шевелясь.
- Зачем позвал? – говорил ему большой черный волк, не открывая пасти.
- Скукота, - отвечал ему Лави и улыбался.
- Когда-нибудь, я тебя разорву и сожру без остатка, - качал головой зверь.
- Или сдам в наркодиспансер, - это говорил уже Питер, который секунду назад был волком.
Он садился по-турецки рядом с Лави, ничуть не стесняясь своей наготы, хмыкал, видя потекшие от пота рисунки на бледном теле.
- Ты реально веришь, что вся эта мазня ядовитым соком тебе нужна, чтобы меня позвать?
- Я реально верю, что от них штырит.
- Вот же идиот.
- Не зуди. Мне скучно до ужаса. Расскажи что-нибудь.
- Позавчера было полнолуние, и мой суровый, как шпала, племянничек опять ходил считать головой березы. Это он так пытается стереть свои метафорические слезы. Их видно только в лунном свете, понимаешь?
- Я ни хрена не понимаю, но продолжай.
- Так вот, он пошел выть на Луну, а за ним опять увязался этот белобрысый сумасшедший. Ну, он не такой псих как ты, конечно, просто малолетний придурок, но упрямство в нем точно нездоровое. Сродни мазохизму.
- Он режет себе руки при твоем отмороженном племяннике??
- Хуже. Он называет его по имени, без конца ноет, а потом пытается лезть в драку. Ты понимаешь?? В драку с моим убитым на всю голову племянником, который рыдает в три ручья над своей жестокой судьбой!
- Она и правда настолько жестока?
- Ну, у него же есть я^^
- Окей, я полностью согласен. Передай ему мои соболезнования. Так что там с этим настырным чудаком?
- А что с ним? Он летает как фанера над Парижем по всему лесу, собирает лбом ветки столетних деревьев, нарушает флору, возмущает фауну, иногда натыкается на меня и притворяется мертвым, а потом все равно ползет обратно к Канде. Идиот.
Лави замирает и его единственный глаз округляется до совершенно неприличных размеров.
- Ты… тттты только что сказал «Канда»???
Питер жмурится от удовольствия. Это его персональное хобби – доводить до шока молодежь.
- Ну разумеется сказал! Мой социально опасный племянничек с замашками серийного убийцы. Его зубодробильное высочество Канда Юу.
Где-то в лесу раздается матерный рык. Питер улыбается во всю пасть, говорит что-то типа «ну вот, как всегда» и перекидывается обратно в волка. Лави глупо моргает ему вслед, вмиг забывая и о красных символах, и о почти затухшем костерке.
- Эк, меня заколбасило в этот раз… Что за забористую хрень хранит этот старый наркоман??? ДА БОЛЬШЕ НИКОГДА!
Конечно он врет самому себе. Все повторится снова, когда его опять одолеет скука. Когда его дед накостыляет ему по первое число за стыренную заначку из веселых грибочков. Когда Канда опять пойдет жаловаться каждой березе на тупого рыжего кролика и его болтовню, от которой у него кровь из ушей.
Ну, и когда Питеру станет скучно в ответ.

@темы: незасыпуха, DGM, писанина, Тинвульф